Открытие бессознательного: ассоциации

Со свободных ассоциаций начинался психоаналитический метод. И это неслучайно: становление молодой науки психологии в конце XIX – начале XX века было связано в том числе с появлением интереса к внутренней связанности и целостности психической жизни. Психологи стали интересоваться вопросом: почему возникают те ил иные мысли, чувства, являются ли они простой случайностью или закономерны и находятся в русле причинно-следственных связей? Если мысли и чувства появляются случайным образом, то мы не сможем придать им определенное направление, пусть не прямо, но даже косвенно не сможем этого сделать. В таком случае невозможна практическая психология и психотерапия, а человек будет вынужден всегда претерпевать, и никогда не станет автором собственной жизни.

Однако еще со времен античности философы (фактически – первые психологи, психотерапевты и, по совместительству, физики, астрономы и биологи) достигли значительных высот в управлении своим внутренним состоянием, с помощью «разговора с душой», через путь к правильному мышлению некоторые из них достигали добродетели. Именно тогда, несколько тысяч лет тому назад, Аристотель открыл логику, а через нее – системность мышления, его законы и правила. Логика – это красота правильного мышления, она подобна точности математики.

И только с появлением научной психологии стала открываться иррациональная сторона психической деятельности: с помощью ассоциаций устанавливаются связи между логически не связанными между собой мыслями. Так, полиграф («детектор лжи») стал следствием идей К.Г. Юнга по словесным ассоциациям, которые он развивал еще в начале XX века. Юнг диагностировал неосознаваемые, аффективно заряженные представления («комплексы») по изобретенному им тесту словесных ассоциаций. Для этого подбиралось около ста слов и испытуемому предлагалось давать ассоциацию (первое, что придет на ум) на каждое слово. При этом с помощью секундомера отмечалось время реакции на каждое из слов; кроме того, фиксировались особенности дыхания, длительность вдохов и выдохов, задержки дыхания. Чем дольше была задержка реакции на то или иное слово, тем вероятнее наличие того или иного комплекса. Затем те же слова зачитывались еще раз, и фиксировалась разница в ответах и невербальных реакциях.Из нескольких фраз, Юнг, будучи прекрасным диагностом и знатоком человеческой души, мог составлять целую историю жизни человека:

«Много лет назад, когда я был еще молодым доктором, пожилой профессор криминологии спросил меня об эксперименте, выразив свое недоверие.Я предложил ему попробовать тест на себе. Он согласился, однако после десяти слов устал, имне пришлось довольствоваться ими. Я сказал ему, что совсем недавно его беспокоилиденежные дела, что он боится умереть от сердечного приступа. Возможно, он учился воФранции, там у него было любовное приключение. И, как это часто бывает, когда человекуприходят в голову мысли о смерти, память приносит светлые воспоминания из далекогопрошлого.Как я мог это знать? Это мог понять даже ребенок!У человека семидесяти двух лет слово «сердце» ассоциировалось с «болью», «смерть» с«умирать»; естественная реакция, вызванная боязнью смерти. На слово «деньги» онотреагировал обычно – «слишком мало». Следующие ассоциации поразили меня: на «плата»он, после некоторого раздумья, ответил «La Semeuse». Это известное изображение нафранцузской монете. Мы говорили по-немецки, почему же он употребил французское «LaSemeuse»? Пришла очередь слову «поцелуй», была долгая реакция и ответ – «красивый».Теперь я мог представить события связно. Он ни за что бы не использовал французский, еслибы это не было связано с определенными ощущениями. Какими? Неприятности сфранцузским франком? Нет, в те дни о девальвации франка не было и речи. Я сомневался –любовь или деньги, – что послужит ключом к разгадке, но реакция «поцелуй» – «красивый»убедила меня в том, что причина – любовь. Он был не из тех, кто ездит во Францию в зрелыегоды. Он был в Париже студентом-юристом, учился, возможно в Сорбонне. Теперь я мог слегкостью «соорудить» историю».

З. Фрейд использовал метод свободных ассоциаций следующим образом: пациент ложился на диван и открывал доктору свой «поток сознания», в то время как психоаналитик, сидя вне зрительного поля внимал ассоциациям. Таким образом, пациент как бы освобождался от любого, даже минимального, давления со стороны психоаналитика, который не вмешивался в поток ассоциаций.

В настоящее время существует целая батарея проективных тестов, помогающая выявлять подсознательные ассоциации. Например, известный многим тест Роршаха, когда, глядя на пятна, человек говорит о возникающем у него образе.

У ассоциаций есть свои разновидности:
— Ассоциации по сходству, при которых явления связываются на основании общих признаков. Например, мы видим постороннего человека, и он напоминает нам того, кто нам хорошо знаком. Ассоциации по сходству позволяют создавать целостную картину мира, когда один предмет или явление связывается с другим. Однако могут возникнуть проблемы, когда проявляются те или иные симптомы. В частности, паническая атака, произошедшая в метро, впоследствии будет возникать чаще и в других местах (явление генерализации). В этом случае может действовать множество ассоциаций по сходству: большое количество людей в любом общественном месте автоматически приводит к воспоминаниям о случившимся прежде, так же, как и миллион других запомнившихся условий, вполне нейтральных в обычной жизни, может провоцировать панические атаки. То же самое касается любых привычек, образа жизни.

— Ассоциации на основании прошлого опыта. Пожалуй, являются самыми важными для развития личности. Любая история успеха («я делал это раньше и у меня получится в дальнейшем»), и неудач («никогда такого не было и вот опять») – из личного опыта. Все убеждения, образ мыслей и черты характера, словно дом из кирпичей, складываются с помощью ассоциаций. Естественно, нужна определенная временная последовательность, ведь для того, чтобы построить дом, нужно сначала заложить фундамент, а не начинать его возведение с крыши или стен. Таким образом, последовательность ассоциаций может сформировать такую прочную конструкцию, как характер. Для того, чтобы осуществить переоценку или переформатирование уже существующих «глубинных убеждений» или черт характера, требуются время и усилия.

По сути, оба этих вида ассоциаций используются в психотерапевтической практике. Техник психотерапевтического использования ассоциаций – бесчисленное множество. Одни из самых «ходовых» — вопросы, однако они должны быть профессионально заданными, а не проистекать из обычного любопытства. В этом состоит искусство клинической беседы, которое приводит к поразительным результатам диагностики. Могут использоваться и метафоры, психотерапевтические истории. В настоящее время практически любой человек имеет биографию – связанное и целостное представление о собственной жизни. Всего несколько веков назад, в силу необразованности, биографию имели лишь некоторые. Соответственно, история, рассказанная психологом, может оказать полезный эффект в силу ассоциаций по сходству: клиент подсознательно идентифицирует себя с героем рассказанной истории, либо он сам рассказывает историю своей проблемы и начинает обретать представление о сути проблемы и путях ее решения.

Можно использовать ассоциации и для снятия сопротивления. Например, Милтон Эриксон иногда просил пациента сесть на однокресло для перенесения на него всего сопротивления (таким образом, это конкретноекресло ассоциировалось с отрицанием). В то время, как для гипнотической работы он просил пересесть на другоекресло в момент, когда человек становился открытым для психотерапии.
Таким образом, в сознательном состоянии у человека осуществляется постоянный поток ассоциаций. Из множества возможностей, в каждый конкретный момент времени, возникает та или иная ассоциация. Если пустить этот процесс на самотек, то, скорее всего, он приведет к тому или иному симптому или проблеме. Однако с помощью воли к целенаправленной деятельности можно менять направление этого потока.
Георгий Королёв